Нет, российская оппозиция ручная. Она имитирует борьбу.

– В глазах Запада Российская Федерация под руководством Путина представляется сплочённой страной, стремящейся к отвоевыванию утерянных глобальных позиций. Реально ли думать о её крушении под давлением угнетённых наций?
– Российская Федерация централизована как никогда в своей новейшей истории. Репрессивный аппарат работает жестко и эффективно. В таких условиях опасна не только борьба за свободу отдельных республик, но даже борьба за права человека.
Современную Россию часто сравнивают с Советским Союзом. С одной стороны СССР был более закрытым и более тоталитарным государством, чем современная РФ. С другой – США и страны Западной Европы в послевоенное время демонстрировали чёткую приверженность определённым ценностям – свобода, права человека и человеческое достоинство. Именно эти ценности были фундаментом политических систем демократических государств. Сегодня фундаментом для Европы является благосостояние граждан, то есть избирателей. История со строительством «Северного потока – 2», с возвращением России в ПАСЕ – это история о том, как Запад выставляет свои ценности на аукцион. В этом смысле – национальным движениям в РФ куда сложнее, чем в советские времена. Лидеры Франции, Германии, Венгрии и даже Эстонии готовы встречаться с Путиным, иметь с ним какие-то дела. Война и права человека – это хорошо, но бизнес есть бизнес. Где-то такая логика берёт верх.
Я считаю, что именно ЕС и США сегодня выступают гарантом территориальной целостности Российской Федерации. Они боятся развала этой империи, боятся возможной нестабильности на огромных пространствах Евразии. Поэтому им проще закрывать глаза на беззаконие и репрессии, чем изолировать Россию.
Выехав из РФ после трёхлетнего заключения, я понимаю, что политэмигранты, которые спасаются бегством от Москвы, весьма неудобны многим европейским правительствам. Мы словно голос совести, который неприятно слышать. Поэтому сейчас дезинтеграция России невозможна – Запад не позволит.
Однако это не означает, что ситуация не будет меняться. Кончено, наш концлагерь не вечный. Империя держится на нефтедолларах и лояльном отношении Европы и США. Как только одна из этих составляющий исчезнет – новый 1991 год неизбежен.
– Сколько времени пройдёт, пока это произойдёт? Какие из угнетённых наций неизвестны Западу?
– Сложно сказать. Европа переживает непростые времена, США тоже. Есть наивная вера в то, что РФ может быть союзником Запада в сдерживании Китая. Я в это не верю. Россия – это продолжение Китая. Настоящим противником Китая в Российской Федерации являются не российские народы и регионы. Почему? Потому что мы чётко понимаем, что Москва не думает о нас и о наших интересах. Москва готова сегодня продать земли Чувашии китайским инвесторам, ибо это выгодно для текущего политического момента. Для Москвы – это всего лишь бизнес-сделка, а для чувашей – это национальная катастрофа.
Что касается угнетённых народов… думаю, что проблема не в том – кого знают, а кого нет. Проблема в том, что о нас не хотят знать. Мы – это неприятная головная боль. Неприятно думать о том, что в 2019 году кто-то сжигает себя в Европе, пытаясь привлечь внимание цивилизованного мира к проблемам насильственной ассимиляции. Особенно неприятно думать об этом, если ты ведёшь дела с Путиным и прекрасно понимаешь – это и есть современная Россия. Россия с запахом обгорелой плоти удмуртского учёного, который не видел для себя другой формы протеста. И это я говорю только про удмуртов, не касаясь других наций.
– Какова их численность?
– Наше общественное движение – «Свободный Идель-Урал» объединяет представителей таких наций как эрзя, мокша, мари, удмурты, чуваши, татары и башкиры. Мы боремся за реализацию этими нациями своих законных прав: политических, гражданских, национальных, экономических, религиозных. Но не только в регионе Идель-Урал существуют нации, которые имеют собственные интересы. Например, Северный Кавказ – это отдельный мир, сложный мир множества наций: чеченцы, ингуши, аварцы, черкесы, кумыки и т.д. Да, Северный Кавказ является регионом РФ. Но только на карте.
– Как правильно назвать их: нации, этносы или национальные или религиозные меньшинства?
– Я бы избегал обобщений. Есть нации, которые борются за реализацию права на самоопределение. Есть те, кто пытаются спасти свой язык и культуру. Что между нами общего? Мы колонии одной империи.
– Каковы их сегодняшние требования?
– Восстановление конституций национальных республик, которые были приняты вначале `90-х годов. То есть восстановление нашего суверенитета, возможность самостоятельно реализовывать свою внешнюю и внутреннею политику. Отказ от имперской политики ассимиляции и навязывания русской идентичность представителям коренных народов (indigenous peoples). Уравнивание в правах с русскими, не номинальное, а реальное. Например, мой народ, татары, уже много лет добивается открытия татарского университета. Мы хотим, чтобы Москва отменила запрет на функционирование татарских, чувашский, башкирских и других национальных партий. У нас есть свои интересы, отличные от интересов русской общины, и мы имеем право защищать эти интересы. Мы хотим иметь своих представителей в органах власти. Мы устали быть людьми второго сорта. А в России, поверьте, если ты отказываешься принимать русскую национальную идентичность и упорно отстаиваешь своё национальное Я – для тебя закрыты все социальные лифты.
– Какова цель коренных народов РФ в далёкой перспективе?
– Кто желает реализовать своё право на самоопределение – должен иметь право воспользоваться такой возможностью. Кто желает остаться с Москвой – пусть остаётся. Возможно, что у итальянского или любого другого европейского читателя мои слова вызывают ассоциации с Испанией… простите, уважаемые господа, но Москва – это вам не Мадрид. Я являюсь ветераном татарского национального движения и прошёл не только через тюрьмы, но пережил карательную психиатрию. Если с Мадридом возможен диалог политических элит – то в концлагере сложно вести беседы, когда у тебя на голове завязан целлофановый пакет. И это не просто громкие слова – Россия – это жестокая деспотическая держава, которая преследует и убивает своих оппонентов.
– Существуют ли теперь политические силы, способные представлять эти стремления и сопротивляться политике Путина?
– Что вы имеете в виду под «политическими силами»? Оппозиция, которая борется за власть? Нет, российская оппозиция ручная. Она имитирует борьбу. Но страшно не то, что она играет роль оппозиции, борется за участие в «выборах» – нет, страшно другое – она такая же имперская, как и современная российская власть.
Если подытожить – я не верю людям, которые борются за право демократически избирать лагерную администрацию. Именно этим занимается так называемая российская оппозиция – борется за реставрацию концентрационного лагеря.
Поймите, Россия такая – не по тому, что ею руководит Путин, а потому, что она империя. Другая Россия просто развалится. Никакая демократическая Россия не удержит Татарстан, Чечню, Ингушетию, Дагестан и другие колонии. Но Запад не хочет этого понимать. Европа и США пытается нам объяснить, что развал России – это катастрофа, поэтому нам предлагают «компромисс» – давайте вас будут насиловать, но насиловать по расписанию. Мол, это лучше чем страшная неизвестность того, что может случиться, если концлагерь рухнет.
– Могут ли страны, возникшие в результате краха СССР, как Беларусь, Украина, Грузия, Армения или страны Балтии, оказать помощь в этом процессе?
– Да, могут. Но пока они больше верят в возможность договориться с Москвой, чем противостоять ей. Если для Грузии и Украины наличие или отсутствие воли противостоять России – это вопрос потери новых территорий – то для нас это вопрос исчезновения как наций.

Рафис Кашапов - зам. премьер-министра правительства независимого Татарстана в изгнании, член Президиума ВТОЦ, один из соучредителей движения "Свободный Идел-Урал", Лондон.